(Индия глазами русского шиваита)

 

 

 

Любовь к Индии — это как любовь к нищенке, притаившейся у дороги. Сказать по-правде, мне нравится здесь (как и в некоторых других странах юга и востока Азии). И почему бы, казалось? — да, тут вонь и грязь, неустроенность, попрошайки, скудное питание, разбитые пыльные дороги, отстутствие многих привычных удобств, а также высокомерие чиновников, вызывающее мысль о родной России. Но Индия смягчает душу — и дело не только в благости природы тропиков — тут повсюду присутствует нечто, что мы давно растеряли в ходе истории: наивность, простота и сердечность, не затронутые никакой рационально-просветительской идеологией. Везде (а особенно в удалённых от главных туристических потоков местах) нельзя не увидеть простой народ — довольствующийся самым необходимым, но при этом чуждый злобы и зависти, искусный, артистичный и умеющий находить выход в любых ситуациях, позитивно настроенный и единый в своей жизни с силами и ритмами Природы. Если бы в один из дней утомлённая западная цивилизация вдруг приказала долго жить — этот народ как мать (и видимо, не первый раз в истории) с лёгкостью произведёт из себя на свет другую.

Вряд ли эти отрывочные путевые записки имеют что многое добавить к нашим знаниям об Индии (тем более после писаний других прославленных авторов):  всё это лишь упражнения в попытке систематизации впечатлений. Однако смею надеяться, что и они могут быть полезны тем, кто задумывает собственные путешествия.

 

 

 

Дели

 

Подлетая к Дели, не менее пятнадцати минут можно созерцать в иллюминаторе бесконечно тянущуюся бледно фосфоресцирующиую паутину огней: этот мегалополис Индии, огромный человеческий муравейник (20 миллионов!) — и образ всей нашей Матрицы. Ведь на этом древнем субконтиненте — на территории меньше европейской части России —проживает около четверти населения Земли.

 

 В первый вечер прилёта (а в Индии была ночь, поскольку разница в 3.5 часа) Вика увидела среди выходивших из самолёта знакомую девочку из кришнаитов, которую здесь встречали, и они помогли нам взять такси и устроиться в дешёвом отеле на Мэйн-Базар роад, вблизи ж-д вокзала Нью-Дели. Когда мы в два часа ночи гнали из аэропорта на такси, похожем на наш «Москвич» шестидесятых годов и с бандитского вида шофёром, повязанным чем-то тёплым на манер банданы (а в эту ночь в Дели было довольно прохладно) и время от времени напевающим что-то в духе Фатех Али-хана среди — как казалось — пыльных и грязных трущоб, едва освещённых и там и сям наполненных кучками  подозрительных личностей — можно было подумать, что мы угодили в довольно экстремальное приключение. В действительности же всё оказалось несколько иначе, а индусы достаточно приятными людьми, с которыми лично я чувствую себя комфортней, чем среди европейцев.

 

Пахаргандж старый традиционный район с узкими улочками, насыщенный всевозможными лавчонками, лавочками, отелями и услугами для туристов, который тут много изо всех стран. Здесь можно увидеть самые разные типы: от маститых баронов — или старых хиппи (что, может, одно и то же) — до почти полностью индоизированных европейцев с трудно различимыми национальными признаками. В то же время это вполне индийский город: в пять часов утра здесь раздаётся первый крик разносчика, скоро рынок заполняется тележками, а в забегаловках на каждом шагу начинают жарить на дровах чапачи и варить дал и готовить кушанья, перебивающие тонкими ароматами застоявшийся запах мочи.

В Индии всё наслаивается одно на другое не отменяя старого. Ослика сменили велосипед или мотоцикл, которые снуют в узких переулках, в большинство из которых не может протиснуться автомобиль, по Мэйн-базар роад бродят коровы, развозят на тележках хворост для очагов и глиняные горшки — рядом с интернет-кафе, автоматом для кредитных карт и агенством Western Union. Именно такого рода контрасты и прилекают белых в Индию. Писсуары вделаны прямо в стены домов (в Индии такого рода услуги совершенно бесплатны!), а если пройти немного в переулок, можно наблюдать целые семьи, строящие свой нехитрый быт прямо тут же на панели.

 

На каждых десяти погонных метрах улицы тут размещается зачастую сразу несколько агенств, кафе или магазинов, которые берут начало от улицы узкими проходами и ведут вглубь и вверх узенькими лестницами, где легко удариться головой, на верхние этажи, заваленные грудами индийских товаров. Среди них есть и весьма приличные. Европейских товаров тут очень мало, а рестораны и кафе, где столуются европейцы и обед стоит около 120 рупий (100 рублей) сильно отличаются от многочисленных индийских «кханна», где прямо на улице жарят всякую снедь, которая стоит очень дёшево (лепёшка – одна рупия), и едят прямо руками. Многие индусы, с утра до вечера занятые своей работой, предпочитают кушать именно тут, а не готовить дома (а к слову сказать, у многих таких домов и нет, и торговец засыпает вечером прямо у своего прилавка, а рикша расстилает коврик рядом с коляской. Однако приезжим европейцам в первые месяцы весьма рекомендуют предохраняться  от кишечных заболеваний — от всех видов дизентерий до холеры, остерегаться дешёвых видов сервиса и принимать для профилактики антибиотики.

Уже здесь на Мэйн Базаре можно убедиться в динамизме и деловых качествах индусов: в одной клетушке тут за полчаса вам могут поменять доллары, отоварить чек, оформить билеты и отправить международную посылку — задачи, для решения которых в России потребовалось бы задействовать кучу организаций и потратить немало времени.

В небольшом отеле (похожем на наши частные мини-отели) мы познакомились с двумя нашими, уже достаточно индоизированными. Похоже, что некоторые русские «кришнаиты» устраиваются в Индии, организуя туры для русскоязычных (и не только) дикарей-туристов.

 

Последующие шесть дней были очень выматывающими и насыщенными. На пять дней для начала я купил тур по «Золотому треуголтнику» Индии после двадцати минут упорного торга (и это по-английски!) за 500 долл., снизив цену с первоначальных 1250, и в результате мы получили в индивидуальное пользование приятного «дедушку» шофёра сикха в красной (а в некоторые дни и в чёрной чалме!) и в качестве гида неплохо говорящего по-английски на удобной машинке индийского производства («Тата»). В Индии цены для туристов не пишутся и система ценообразования свободная: тебе говорят цену, а ты торгуйся — и, вполне вероятно, что её удастся снизить в 2-3 раза (а иногда куда больше!). В то же время на всех индийских товарах для широкого побребления стоит фиксированная цена ( ... rupies only. Inclusive all taxes) — и это мы называем капитализм!

В пять дней мы совершили путешествие из Дели в Пушкар, небольшой курортный городок в горах Раджастана, где находится единственный в мире храм Брахмы, затем в Джайпур, столицу могущественного Раджастанского княжества 17-го века с величественными сооружениями, а потом в Агру ­– столицу Великих моголов, где находится могила Акбара, а потом снова в Дели. Гостиницы (довольно приличные, хотя и эконом класса) тоже устраивались за счёт фирмы (правда, входные билеты на объекты туристических аттракций от 150 до 250 рупий приходилось покупать самим).

 

И вот мы снова в Дели, и уже понемногу адаптируемся к Индии. Завтра уезжаем на поезде из Дели в Пури. Дорога в кондиционированном вагоне второго класса (всего в инд. поездах четыре разряда) на 1700 км. займёт лишь 29 часов, и мы окажемся в святом (и курортном) городе на побережье Бенгальского залива.

Мобильного Интернета у меня пока нет (надо подключаться к  инет-кафе через флешку, потому что клавиатуры, конечно, английские. Уже сейчас для того, чтобы записать все свои впечатления, мне потребовались бы десятки страниц, и поэтому я не стану спешить и буду пробираться постепенно и понемногу.

 

*

 

Прекрасен священный город Пури в розовом тумане рассвета, оглашаемый криками горлиц, когда едешь в коляске от вокзала в сторону моря, и устроившиеся на ограде мартышки совершают свои утренние занятия, привлекая любопытство останавливающихся поглазеть привычных к ним продрогших рикш и сонных разносчиков. Проснувшиеся торговцы с грохотом поднимают железные ставни лавчонок, а уличные продавцы чая начинают разводить под навесами дымный огонь из коровьих лепёшек; начинается новый день.

 

 Мы в Пури уже четвёртые сутки, где встретились с друзьями Вики, которые  проводят тут второй месяц. Это уже неправдоподобные рассказы о путешествиях в тропические страны: мы отдыхаем в дешёвом отеле на берегу Бенгальского залива (200 рупий в сутки, рупии идут к рублю 10:7), над балкончиком нависают ветви кокосовой пальмы, отягощённой плодами, которые шелестят на ветру океанского бриза, на ней находят пристанище чёрные, индийского вида (не как в России в серой манишке) вороны. Купаемся и бродим по берегу, или ездим смотреть достопримечательности в окрестные местечки. Вечером лакомимся в ресторанчике с хорошей кухней (есть блюда из свежей морской рыбы, креветок, национальные или европейские блюда, и неплохое на вкус индийское пиво Kingfisher («Король-рыбак», но — оказывается всего лишь «Зимородок»).

 

Главный храм Пури посвящённ Джаггернатху, и его изображения встречаются на каждом шагу (смешная стилизованная фигурка, голова, как бы  вырезанная из бумаги, с большими круглыми белыми глазницами). Но это не более чем Кришна из древнего кукольного театра (вместе с братом и сесричкой, Балабхадрой и Субхадрой). Говорят, что он представляет особо эзотерическую ипостась Солнца, и т.п. Вокруг храма крутится вся жизнь города Пури, его обслуживанием занято не менее 6000 браминов и к нему постоянно тянется цепь прихожан и паломников. Храм обнесён стеной и видна только высокая серая башня, похожая на усечённую ступенчатую пирамиду. Тут хранится восемнадцатиметровая колесница Джаггернкатха, на которой он совершает выезд один раз в году, прежде под неё бросались люди, чтобы принести добровольную жертву Вишну и Сурье . К Джаггернатху неиндуистов не пускают  (хотя как отличить от индуиста мусульманина-индуса или сикха? только по одежде), но туриста легко опознать по цвету. Возле храма вам постараются одеть на шею фиолетовый лоскут и вручат вездесущий ритуальный цветок marigold (вполне идентичный нашему «шафрану»-тагетису), а после попросят сколько-то рупий (зависит от наглости) «за пуджу». Всегда сходит 10. В одном месте можно получить за donation (символическую плату в несколько рупий) освящённую Джаггернатхом пищу (рис и другие кушанья) — прасад.

 

Аренда машины с шофёром, который постоянно крутится возле отеля, 700 рупий в сутки. Съездили в Конарк смотреть развалины храма Солнца (Сурьи), середины 13-го века. Храм этот, подобно широко известному Кхаджурахо, украшен всевозможной гротескной скульптурой фантастических животных, и мифологического или эротического содержания сценками, вырезанными в камне. Там же у меня села батарейка фотоаппарата (а запасную я оставил в машине), и я так не смог сфотографировать некоторые из наиболее откровенных сцен, сохранившихся в выветрившемся мраморе (которые, к сожалению, избегают попадания в печатные проспекты и каталоги).

По дороге заглянули в маленький храм местной Деви (Рамачанди), где могли войти внутрь храмовой ограды и совершить приношение — поставить плошку с зажженным от огня фитилём с топлёным маслом, ударив четыре раза в колокол. Храм с виду новый, но он восстановлен на месте храма Рамачанди 12-го века (с ним связаны какие-то исторические события). Некоторые из женщин, протянув огонь, взвывают «дурным голосом» на одной ноте, призывая таким образом Дэви. Опять-таки подойти к самому алтарю и заглянуть, что находится внутри, нам не порекомендовали — это тёмная каморка, расположенная в конце глухого коридорчика. Перед входом в алтарь два гротескных льва (см. фото). Внутри ограды храма выставлены гигантские кости — череп и ребро более похожие на кита, чем акулу, некогда выбравшей смерть в этом месте, выбросившись на берег (о чём извещает соответственная надпись на ори и по-английски).

Заехали  и в Сакшигопал ─ храм, особо почитаемый вайшнавами. Здесь под сенью баньяна нежатся хорошо упитанные брамины (см. фото), которые яростно пытались раскрутить нас на рупии (сути я не понял, но наш шофёр Прамод предложил уехать — а зря, думаю, рупий 200 бы им хватило). В общем-то правда, что в Индии почти в каждой деревеньке своё собственное божество: имена их производные от основных ─ Деви, Кришны и проч. ─ с прибавлением каждый раз нового имени. Примерно также и в России ─ Варфоломеевская Божья матерь, Флор-и-Лавр-в-Песках и т.п.

Прамод же по дороге обратно из дружеского расположения к нашему спутнику Лёше, выучившему несколько слов на ори, завёз нас посмотреть его родную деревню. Вероятно, этим он также хотел не упустить возможности лишний раз покрасоваться перед своими родственниками и земляками (глазеть на нас собралась вся деревенька). Благодаря такому счастливому везению мы получили возможность осмотреть деревенский храм и узнать, как живут современные индийские крестьяне. По-моему, тут ничто и не изменилось за последние пару тысяч лет. Вся деревня как бы одна коммуна, все члены которой участвуют в одном общем деле. Сложенный из саманных кирпичей и крытый рисовой соломой дом, в который нас ввели, представляет на первой этаже длинный и совершенно тёмный разветвляющийся коридор (не представляю, как индусы не разбивают себе головы), со крутыми ступеньками на следующий уровень. На втором этаже расположены жилые комнаты с плоскими открытыми террасами на которых, наверное, сушат рис (основное занятие здесь выращивание риса, и всюду мешки с рисом и отсортированные стога рисовой соломы различного назначения). Поразило полное отсутствие в жилищах всего лишнего – ни банок, ни пластмассовых бутылок, ни всякой мебели и прочих вещей, необходимых в натуральном хозяйстве. Циновки для сиденья, самая необходимая жестяная посуда. Все средства и орудия труда на дворе ─ нехитрые приспособления для обмолота и отвеивания. В масштабной вспашке земли, по-видимому, могут использоваться небольшие трактора (подобные мы здесь видели), владельцев которых приглашают со стороны. Всё остальное, посадка и обработка, делается вручную. Нас угостили молоком больших кокосовых орехов и сбили с дерева плод папайи (похожей на дыню), которую мы добросоветсно пытались тут разгрызть под весёлыми вглядами сельчан, как бы по коменду собравшихся со всей деревни поглазеть на нас, но папайа оказалась зелёной.

 

Волею небес получил передышку остановиться на более конкретных обстоятельствах. Пляж в Пури слегка напоминает Анапу – очень много песка (а отель наш у самого пляжа), но океанская вода не в пример солонее, чем в Чёрном море (как крепкий рассол), и с непривычки раздражает глаза и нос. Берег очень пологий, и когда волна не слишком большая (наших 4 балла), можно преодолеть на ногах полосу прибоя и немного поплавать в океанских водах (акулы тоже существуют— теоретически). Индусы на заплывы обычно не решаются: женщины – в платьях, мужчины – в длинных трусах плещутся у берега. Средняя температура воздуха и воды в это время года – 28 градусов. Небо почти всегда в беловатой дымке, но и нескольких минут солнца хватает, чтобы загореть. По ночам часто с моря налетает бриз и спать не душно.

Времяпрепровождение в тропиках, в сущности, похоже на пребывание в российском провинциальном доме отдыха: только спишь, ходишь на пляж (где не дают прохода продавцы жемчуга), купаешься и бродишь по киоскам с сувенирами; единственное вечернее развлечение ­-- за «табль-д-от’ом» в саду под фонариками в ресторанчике (кстати, лучшем в Пури), где слышится в основном немецкая и французская речь, и мне приходится за бутылкой пива тренироваться перед нашими новыми друзьями в изложении своих эзотерических (или геополитических) идей на ломаном английском. Так я тоже понемногу вливаюсь в скромную здешнюю международную тусовку: кришнаиты-французы лихо отплясывают «казачок»; импозантный «русский гуру», окружённый челами; кашмирский антиквар-растаман (у которого я заимствовал на компьютер часть музыкальной коллекции); а также многочисленные международные хипстеры, которые тусуются на своих местах и общаться с которыми нам недостаёт времени.

                                                       

 

По обилию мелкого, похожего на пыль песка (диагностический признак древних цивилизаций!) места центральной Индии, которые я до сих пор видел, напоминают нашу Среднюю Азию. Города к тому же и грязные, все нечистоты выливаются на улицу. Индусы привыкли и иначе не могут. А многим европейцам в начале пребывания в Индии приходится более-менее постоянно принимать средства от диарреи (наши отечественные лекарства тут малоэффективны, в отличие от индийского средства  ofloxacin+tinidasole). Говорят, можно этого избегать, если чистить зубы и мыть фрукты кипячёной водой, но что делать, если я люблю фрэши — фруктовые соки, которые выжимают на улице.Спим под большим противокомариным пологом, опасаясь потенциальной малярии (да оно так и приятнее — эти не как наши, они кусают несколько раз подряд). Но комарики всё равно успевают покусать, пока вечером сидишь в ресторане (хотя под ноги ставят тлеющие спирали). К тому ж здесь ходят всякие необычные для нас вирусы – почти все новоприбывшие рано или поздно переносят нечто вроде гриппа в жестокой форме. (Английские солдаты колониальной армии прежде мёрли в Индии тысячами, пока не придумали использовать одних индусов против других индусов).

К экстремальностям Индии надо добавить и отсутствие излюбленных нами продуктов: здесь не существует хлеба в нашем понимании (индийские лепёшки, печёные пресные или жареные в масле, часто с изрядной долей перчика, можно попробовать раз или два, но хлеба они не заменят). В городах обычно продаётся специальный белый хлеб на разрыхлителе или молочной закваске в ломтиках, более похожий на сдобу — но это скорее как европейские издержки. Молочных продуктов обычно тоже мало, кроме подобия йогурта в коробочках или мороженого, но в некоторых местах продают молоко. Оно хорошее, хотя в ресторанах стандартное молоко – часто вдвое разведённое водой.

В аптеках нет никаких знакомых лекарств, и тем более трав (не знают даже корвалола, и мне долго пришлось объяснять и показывать аптекарям, что такое йод — мне наконец сказали, что в Индии это невоможно). Никаких спиртосодержащих препаратов — индийское правительство заботится о здоровье и нравственности народа! Всё это надо учитывать в поездках. В то же время сама индийская фармпромышленность нисколько не уступает нашей (а может, и превосходит), и есть множество прекрасных аюрведических средств – но действуют эти препараты очень мягко (я, по крайней мере, первые три месяца эффекта не замечал).

 

«Отдельные ванные комнаты» в отелях обычно подразумевают крошечный умывальник и привинченный к стенке душ без шланга, вода стекает через отверстие в полу. Такая простая вещь как ванна – в Индии излишняя роскошь! Не говоря уже о горячей воде (она бывает, конечно – в виде электронагревателей, которые не всегда работают и часто выходят из строя). Но это не беда, днём трубы даже зимой могут прогреться до индийской «комнатной температуры».

 

Индийскую кухню в общем виде можно охарактеризовать как сладко –остро – пряную. Даже адаптированные для европейцев блюда индийских ресторанов (хотя в их меню часто представлены также китайские, тайские, японские и итальянские блюда) часто содержат как раз столько пряностей чтобы, казалось, полностью преодолеть искушение поглощать их в заметных количествах. В этом, наверное, тоже смысл традиционного преобладания острых приправ в тропических странах — где людей всегда слишком много, а хорошей пищи слишком мало.

Блюда везде подразделяются на «вег» и «нон-вег» (есть и чисто вегетарианские рестораны). Обычно «невегетарианские» блюда включают крошечные кусочки курицы или козлятины, причём можно предпологать, что эта курица прожила долгую и насыщенную жизнь. Зато не существует и бройлеров с их страшными стильбестролами. Местные масла и зажарки тоже зачастую бывают проблематичны, и тогда останется самая приемлемая здесь пища – чистый вареный рис и отварная рыба, сдобренные соком лайма (а на побережье свежей рыбы много, есть креветки и т.п.). Хороши и супы, которые в Индии обычно готовят в китайской манере – с добавлением муки или крахмала. Но где-то на третий месяц вполне адаптируешься к местному питанию, и можно даже получать от этого удовольствие.

В начале весны из приемлемых фруктов присутствует главным образом виноград (похожий на известный нам по Турции кишмиш, но лучше), особые индийские мандарины (уступающие абхазским), и бананы. Встречаются и привозные гранаты (им далеко до туркменских). Есть папайя, но она на любителя — для меня это приторно-сладкая тыква. Возможно, это потому, что основной сезон фруктов ещё не наступил (в городских центрах удавалось купить ананас или манго, но это скорее как исключение). Надеюсь застать ещё сезон манго в мае. Виноград и мандарины не так чтобы очень дёшевы (40 и 50 рупий), а вот бананы по 2-3 рупии штука, и их возможно поглощать в огромных количествах. Кокосовая вода (зелёные кокосы по 5-6 рупий) мне тоже не пошла:  несколько часов до и после с ним желательно не брать в желудок ничего другого (интересен был сброженный мною в пластмассовой бутылке кокосовый сок, но пока это только эксперимент). Спелые сухие кокосовые орехи вполне приемлемы — хотя чересчур жестки на мой вкус — и чтобы их разрубить, надо иметь хороший инструмент (лучше всего для этого подходит гуркхский кхукури с номерным знаком непальской армии, напоминающий миниатюрный меч римских легионеров)!

 

Существует в Индии и проблема шума. У индусов не принято понижать голос, а многочисленные пуджи с рёвом труб и боем барабанов значительно понижают слух. Звукоизоляции нет тоже (напротив, деревянные ставни около дверей, чтобы открывать для проветривания в жару). С рассветом все они пробуждаются и, как птички, тоже начинают прочищать горлышко. После восхода солнца тут остаются в постели лишь больные и умирающие — однако ж, если ты сова по гороскопу да к тому и философ, и ещё медитируешь по ночам — утренний сон полезен для здоровья.  Я написал табличку «Silence» и повесил на двери своего номера. Стало значительно тише. Индусы ужас как уважают бумаги и всякую бюрократию.

Например, один наш здешний знакомый имеет некоторый статус в организации «Врачи против атомного оружия» (а это актуально — Индия всё собирается махаться с Пакистаном, а атомное оружие ещё в Махабхарате послужило в распрях между богами и асурами, но это ведь когда было — 200 миллионов лет назад). Когда в Кашмире он однажды пожаловался на какого-то армейского чина, учинившего препятствия в паломничестве на Амарнатх, то вышестоящий офицер принёс палку и предложил ему наказать провинившегося собственноручно.

Тоже, при выходе из железнодорожного вокзала Пури грозного вида дядечка непременно требует показать билеты. Какой же нормальный индийский «заяц» пойдёт через вокзал, когда везде (как и в России) заборы  на перроне состоят из сплошных дырок? Заказывая железнодорожные билеты, тут заполняют внушительного размера анкету, где надо указать не только станцию назначения, время, номер рейса (а для иностранцев паспортные и визовые данные), но и пол, возраст и даже пищевые предпочтения!

Однако, что в Индии бардак, я заключаю уже по тому, как при обмене чеков American Express (а поскольку это единая международная система, то должна быть стандартная процедура, одинаково везде принятая) всегда просят расписываться по-разному. Если вам нужно срочно поменять чек то вы, вероятнее всего, обратитесь в State Bank of India (SBI). Это будет точный этнический вариант Сбербанка России. Вам предложат минут двадцать обождать, ещё полчаса займёт выяснение обстоятельств с переговорами по телефону, и вам предложат прийти через час, а может быть завтра. Назавтра вы придете уже к открытию банка и та же процедура повторится, после чего окажется, что ваши чеки «из трабль», вас проведут к главному менеджеру и передадут трубку представителя главного офиса. Если ваш английский не без затруднений то вы, скорее всего, не поймёте, в чём именно заключается «трабль» и каких дополнительных сведений от вас хотят, затем главный менеджер пожмёт плечами и вежливо даст вам понять, что ничем не может помочь в данной ситуации. При наличии находчивости и должного самообладания вы зайдёте по дороге в любое частное финансовое агентство, где вам разменяют чеки на рупии без лишних разговоров где вам разменят чеки (правдакрого самообладания вы зайдёте в какое может помочь в данной ситуации.точно индоизированными (Сер(правда, по несколько худшему курсу).

Куда бы ты ни пришёл, непременно поинтересуются, из какой страны, и когда ответишь, что из России, говорят всегда, что очень любят русских. Вообще любой пацан на улице может подойти и спросить тебя who are you? и  there are you from? — в этом индийцы без комплексов.

 

Здешнее времяпрепровождение совсем особенное: всё устроено настолько необычно, что всякий раз, выходя на улицу, как будто смотришь кино или сам в нём участвуешь. К тому же приходится постоянно упражняться в английском. Вот и с балкона открывается вид на стройплощадку, где раскапывают котлован под постройку какого-то отеля. Мужчины  насыпают в корзину грунт и ставят на голову одной из женщин в цветастом сари. Та, как пава, проплывает метров десять и переставляет корзину на голову другой, и так они передают дальше по цепочке, а в конце высыпают в кучу. Месяц такой муравьиной работы — и не нужен трактор.

 

Здесь множество небольших недорогих отелей не более чем в 3 этажа и несколько более дорогих топ-класс отелей. Есть наши «русские» (например, с Украины или Казахстана), но больше немцы, а также французы, израильтяне, венгры, корейцы и т.п. Попадаются среди этого международного контингента любопытные люди. Некоторые из них, очевидно, не просто приехали первый раз посмотреть Индию, но постоянно курсируют здесь и имеют кой-какие дела. Кого-то привлекает волонтёрская работа, и они до этого уже повидали немало стран. Из Индии же существует легкий выезд (безвизовый, то есть покупаешь визу при въезде) в в соседние страны — Непал, Цейлон, Бирму и Таиланд.

 

{Кармические элементы активизируются здесь не только на людях, но и в механизмах. На моём ноутбуке, кажется, пока пришёл в негодность только шнур питания – так что большую часть времени он просто не включается. Отыскать замену, возможно, будет непросто, если иногда даже usb-флешь вызывает удивление. На здешних компьютерах юрского периода документы редко открываются, поэтому проще отсылать их как вложение.}

 

 

***

 

Майапур

 

Прибыв из Пури в Калькутту, мы отправились сперва в Майапур (такси от Хауранского вокзала на расстояние более 200 км от Калькутты стоит от 2000 руп, обратно 1300), туда нас пригласили Викины друзья-вайшнавы. Говорят, что некогда здесь по берегам «Ганги» (очевидно, один из притоков реки Хугли — настоящая Ганга, если посмотреть на карте, протекает значительно восточнее) бродил с коровами  Шри Кришна, а теперь тут располагается «Искон» (ISKCon) – центр Международного общества Сознания Кришны (точнее, ортодоксальной ветви данной церкви, расколовшейся после смерти Прабхупады). Это один гигантский ашрам — на большой территории с цветами, фонтанами и приличной архитектурой находятся главный и  побочные храмы СК, головное издательство общества, магазины и питательные заведения, а также «гэстхаусы» – гостиницы для более состоятельных и устроенные по индийскому военному образцу «лагеря» для подвижников «экономического» класса (многие из последних русские).

Мальчики и девочки строго поселяются отдельно (хотя сам Господь Кришна в этих вопросах был не столь щепетилен, доктрина Прабхупады поощряет возможно строгое воздержание). В комнатах, в которые мы заглядывали, лежат на полу матрасы и сидят преданные, с большим искусством повторяя мантру «Харе Кришна», дарующую все материальные и духовные блага в этом мире и последующих. «Лагеря» же Искона – обнесённые по периметру забором строения из бамбука, каждое из которых может вместить человек по 15 (а следовательно, каждый такой лагерь – это примерно человек 200, т.е. не менее классического римского манипула). Каждый вход в общежитие охраняется индийским полицейским — вообще, количество в Исконе полиции, даже привычной при знаменитых индийских храмах (так в Брахманди Пушкара сооружён настоящий дот, обложенный мешками с песком), тут особо бросается в глаза. За порядком тут следят строго, курение, алкоголь и наркотики запрещены, и вообще всё способствует скорейшему духовному продвижению. (Вообще же отношение к последним двум обратно пропорционально — в особо святых городах Индии часто ни под каким видом нельзя достать пива, но бханг, гянджу, чарс и опиум можно свободно и неограниченно покупать в лицензированных government shop (а у нас в родной России за это сидеть бы лет 8 — мультикультурный парадокс!).

Проживание в Исконе, конечно, обходится не бесплатно, и даже рупий по 150 в день с носа (включая питание, обязательные пожертвования в храм и проч.) является достаточно выгодным экономическим предприятием. Для совершенствования требуется продвинутый наставник – гуру, а пожертвования в пользу гуру тожет являются духовным деянием. Недаром на территории Искона пахнет деньгами – тут представлены как отделения различных банков с банкоматами и обменниками валюты, так и Western Union.

Много в округе храмово-гостиничных центров для индусов – всевозможных ашрамов, оздоровительных центров с аюрведическими процедурами, делающими посещение подобных мест особо привлекательными, и т.п. Много этнических индусов можно видеть и у входа в главный храм Искона – всё это показывает, что Сознание Кришны пользуется большой популярностью в Индии (несмотря на традиционность, индусы падки и на всё новое — в рамках этих традиций). Подрабатывают здесь на празднике и учёные – пандиты: один приятный дядечка представился нам (интеллигент интеллигенту) – как «психолог и философ», и, очевидно, распознав родственные души, предложил  уроки хиромантии, астрологии и нумерологии за «гууд прайс» всего лишь в 100 – не рупий, а «юро» (евро).

 

Именно в Майапуре в Вику вселился Дьявол. Во-первых, наших друзей мы не нашли, сколько ни искали («на рецепшене вам всё объяснят, мы вас постараемся встретить» – были последние слова Омара). «Русский отдел», правда, вечером уже был закрыт, но ни многоразличные русские, с которыми мы разговаривали, ни всевозможные «приёмники» с конторскими книгами записи проживающих не могли дать никаких сведений о Датуре-Тире-Бхавани. Помимо прочего, «фестиваль» подходил к самому пику, и по этому счастливому случаю цены в не столь многочисленных «неисконных» отелях Майапура сделались космическими. (Селиться же в лагере «преданных», счастливо довольствующихся самым необходимым для поддержания жизни и по сей причине аскетически терпящих также тучи особо здесь безжалостных гангских комаров особых причин не было, тем более что очень хотелось отдохнуть с дороги и помыться).

Первый же отель, куда довёз меня рикша от ворот Исконна, предложил мне «по причине праздника» за 1000 рупий обычный «дабл» без всяких наворотов в виде нагревателя воды или чего прочего (хотя и с окном, что в случае индийских отелей уже достаточная причина считать себя везучим!). На мои слабые протесты мне показали на выбор ещё пару номеров без окон и потеснее, зато уже за 1200 рупий. Я был утомлён и долго проходил под солнцем, чтоб сильно торговаться или искать другой отель, и согласился. С нашего этажа был выход на плоскую крышу, откуда открывался чудный вид на реку (размером с нашу Оку в низовьях), с лодочным причалом и гхатом (мостками), где не переводились желающие освежиться в её зеленоватых и тепловатых водах. По водной глади скользили рыбацкие лодчонки, а по лугу бродили коровы с пастушками – всё выдержано в лучшем пасторальном стиле.

Однако же особая специфика этого места, напрочь отметавшая прочь наивные мечты об отдыхе, заключалась в страшном шуме, извергавшемся с 5.30 утра до 11 вечера мощными динамиками, установленными на крыше каждого из храмов с интервалами 50 м по единственной улочке Майапура, и из каждого крохотного уличного магазинчика; это были или трансляции со службы или просто модные музыкальные записи – совершенно неважно, поскольку для индуистских праздников звуки выполняет такую же магическую функцию, как хлопушки и шутихи у нас на Новый год. С той лишь разницей, что в Индии такой Новый год имеет тенденцию возобновляться изо дня в день до самого следующего Нового года. Главное – это постоянно делать вид, что ничего другого и не надо!

Надо сказать, что Вика этот отель (и весь Майапур в целом) сразу невзлюбила. Когда мы вернулись вечером, по причине низкого напряжения в номере горела только одна лампочка, и это представило ей хороший повод наговорить кучу гадостей администратору по поводу некомфортабельности и высокой цены номера (всё это практически без знания английского языка, но с кучей проклятий, призывая гнев Кали на голову несчастного индуса!). В тот же миг под порывы шквального ветра разразился страшный ливень (ни дать ни взять гроза на Оке в начале августа, только тут конец марта).

Метрдотель, однако, всё ещё как-то пытался уладить, прислал в номер из мебели дополнительную скамейку и обещал вбить в стену крючки для одежды – весь же сей «дабл» был крошечная комнатёнка с «сепаратным» индийским туалетом и раковиной (вода, по её цвету судя, поступала в кран прямо из Ганги). В него едва вмещались полуторная кровать и столик – и всё за 1000 рупий в сутки (нашим бы квартиросдатчикам в Сочи такую коммерческую хватку); и при этом нам ещё продолжают твердить, что Индия дешёвая страна. Да, дешёвая – для тех, кто согласен повторять по 1008 бжап Харе Кришна ежедневно! Почувствовав моральное преимущество, Вика пошла ещё дальше, найдя свидетелей, снявших в этом же отеле – ещё до праздника – номера по 250 рупий в сутки, и потребовав под угрозой полиции вернуть наши кровные деньги тут же (поскольку первоначально мы намеревались жить три дня, я заплатил деньги вперёд). Тот обещал вернуть 2000 рупий завтра, если мы съедем к 9 часам утра («чек аут тайм»). Таким образом, время пребывания в Майапуре сократилось у нас до одних суток.

На утро к половине девятого метрдотеля на месте не оказалось, и Вика немедленно отправилась искать полицию. Опять же при помощи только магического «big problem!» (и многих русских) слов, и не помня даже названия нашего отеля, она привела двух полицейских – добродушных индийских дядечек (которым, кстати, было далеко до чванства нашей милиции, и они очень добросовестно относились к своим обязанностям, сидя на рецепшене в течение получаса, попивая воду и масала-чай и дожидаясь прихода управляющего). Это были которые с палками (из различных видов индийской полиции я различаю тех, что с короткими бамбуковыми палками и тех, что с английскими автоматическими винтовками (первой половины прошлого века) — а может, последние и не полиция вовсе, а вид вооружённых сил, исполняющих полицейские обязанности). Но к 9 часам тот уже явился и вручил мне обещанные 2000 рупий, чем международный конфликт с применением сил был исчерпан к обоюдному удовлетворению всех участвующих сторон. Мы вышли нагруженные рюкзаками и, взяв машину, под грохот праздника с марширующими под флагами колоннами (бледное подобие некогда наших первомайских праздников) индуистских преданных – каждый с большой яичницей цветной пудры на носу – быстро покинули Майапур.

 

*

 

Дорогой туда и обратно можно было составить общее впечатление о Западной Бенгалии. Здесь заметно больше воды и меньше песка, чем в Центральной Индии: вокруг всё зеленеет, напоминая наши кубанские предгорья, вот только вместо кукурузы посадки бананов, а вместо тополей – пальмы или огромные баньяны (в тени каждого из них в древности могла бы найти отдых целая армия). Вся земля тщательно возделана: вон кто-то разбрасывает вручную удобрения по рисовому полю, тут старушка орудует на меже кетменём. Прогуливаются коровы, люди купаются с мостков в прудах с зелёной водой или прямо в оросительных каналах. Небольшие лепёшки навоза размером с ладонь сушатся, налепленные на стволах деревьев, напоминая некое украшение. Но тут и значительно больше древесины (вдоль дороги сложены штабеля дров) – и вообще, кажется, что народ живёт зажиточнее, чем где-нибудь в Раджастане.

 

 Прибыв обратно в Калькутту (а в связи с «национализацией географических наименований» в Индии стали в ходу различные обозначения для одного и того же места: так, Калькутта это Кольката (Colcata), Бенарес - Варанаси, Бомбей – Мумбай, Мадрас – Ченнай, и т.д., но верно и обратное), мы застали Праздник Красок в разгаре (у многих людей лица и белые рубашки были вымазаны вроде как разбавленными цветными чернилами, с явственными отпечатками ладоней). Остаток дня проторчали на Хауранском (Howran или Haora) железнодорожном вокзале, наивно понадеявшись на «суперскоростной экспресс» до Варанаси (Бенареса) на 8 вечера (который носит красивое фирменное название Вибхути: что значит пепел, остающийся после кремации). «Касса с бронью для иностранцев» на вокзале отсутствовала, турагенство было закрыто, и нам пришлось проходить по общей очереди. В довершение, все сидения оказались заняты (многие индусы вольготно растянулись прямо на полу посередине прохода), а в зал ожидания 1 класса нас не пустили (поскольку мы не имели билетов) даже за обещание платы. Я достал из рюкзака коврик, расстелил его, и мы стали вписываться в этническое окружение, потягивая кока-колу и слушая в наушники музыкальные записи.

Сперва мне в кассе сказали прийти через 2 часа, потом за полчаса до отправления, сообщив наконец, что по причине праздника билеты отсутствуют во все вагоны поезда, даже в АС2 класс, куда стоимость билета немногим ниже чем на самолёт.

[Вообще же железные дороги Индии — это особая большая тема, достойная того, чтобы о ней писать и писать отдельно. Скажу лишь, что даже за полным отсутствием билетов вы можете приобрести таковой — это, скорее, посадочный талон в общий вагон SS (не путать с S, т.е. со слиппером!) с указанием лишь направления, но без мест и даже номера поезда. Такой вид передвижения экстремально дёшев — вы можете пересечь на поездах всю Индию от крайнего юга до Гималаев за цену обеда в кафе: не очень комфортно, но многие этим пользуются.]

 

 

Кольката

 

 Мы отправились на стоянку такси, где нам счастливо попался «гурджиевского» вида водитель, гордо подтвердивший, что он «спик инглиш» (как мы убедились в дальнейшем, для Калькутты это большая редкость – редкий водитель способен тут хотя бы в общих чертах понять, что вы пытаетесь ему втолковать по-английски!). Мы объяснили, что нам нужен хороший отель, но ниже 700 рупий, в тихом месте и с горячей водой; он сказал О.К. и мы поехали в жуткой пробке, начинавшейся прямо от вокзала, но не в Калькутту (на левый берег Хугли-ривер), а через Хауран по правому берегу. Мы миновали мемориал Виктории (как нам объяснил бесплатный водитель-гид) и оказались в районе, несколько удалённом от рекомендуемой для туристов Sudder Street (что я прояснил уже задним числом, читая вечером Lounly Planet).

Нас привезли в одну гостиницу, где номер был «илевен хандрид» (1100 рупий), мы сказали дорого, и поехали в следующую. Следующая была типичным клоповником, где жили одни индусы с семьями, хороший номер был за 2000, а за 650 и 750 мне предложили без окон со спёртым и влажным воздухом, где пахло дезенсекцией от насекомых (а я всё никак не вылечусь от бронхита, который получил после ужасного гриппа в Пури, поскольку все русские средства лечения, которые я знаю, в Индии мне недоступны). В третьей тоже сперва хотели сбагрить глухой номер без окон, но я настаивал, и в результате получился весьма неплохой «дабл» с водонагревателем, кондиционером (которым мы пользуемся при открытых окнах), телевизором, телефоном и мебелью всего лишь за 1000 рупий. Охотно верится, что Калькутта не очень дёшева (хотя Lounly Planet приводит отели на Sudder St. от 250-450 рупий с кондиционером – не видел, а может за время после выхода 4-го издания справочника так подскочили цены?)

 

Калькутта совсем иная по сравнению с Нью-Дели. Она одновременно производит впечатление и более индийского, и наименее индийского города. Недаром и основали её англичане в качестве центра колониальной экспансии на Востоке. В Калькутте явно земли много: длинные улицы с малоэтажной застройкой и более урбанизированные районы, прямые как стрела проспекты, парки, ультрасовременные мосты — гордость города — и набережные, чем-то могущие напоминать Ст.Петербург или Ростов-на Дону (река Хугли, дающая в устье удобную гавань, даже по виду похожа на Неву). Поражает вид старых, помпезных и обшарпанных колониальных зданий – кажется (влияние климата) – сплошь покрытых чёрной вековой плесенью; или кварталов трущоб, которые может вообразить себе лишь тот, кто бывал в Азии или видел, как селятся бродяги на городских свалках. Есть тихие улочки зелёных вилл, а также запылённые и по-видимости никем никогда не посещаемые кварталы всегда заколоченных офисов;  а также районы административной застройки и заводских улиц, похожие на многие места Москвы.

Любопытен образ жизни города, обращённой на улицы: кажется, что никто тут не сидит дома: на улице люди едят, спят, стирают, моются под колонками с водой, молятся, проводят сиесту целыми семьями, расстелив в тени на тротуаре покрывала. В полдень многие хозяева растягиваются подремать прямо на пороге своих заведений, а велорикши засыпают в колясках, свесив ноги на руль. Многие крохотные лавчонки, сколоченные на столбиках, по устройству и виду напоминают весьма наши небольшие и тёмные деревенские курятники.

Улицы дают впечатление более прибранных и менее густонаселённых, чем в Дели. И кажется, тут невозможно помереть от голода — снедь на каждом шагу: кипятится и разливается по чашкам молоко и чай, что-то варится, печётся и жарится. раскладывается по большим подносам. Молока тут кажется больше, а вот коров на улицах не видно (мусульманское влияние?).

 

Ещё кажется, что в Калькутте представлены все конфессии – в том числе и армяне (в справочнике тут есть какой-то Armenian College). Существует миссия католической святой Матери Терезы, куда водят экскурсии. Среди улиц есть даже улица Ленина (Lenin Sarani); имеются трамвай и метро.

 

Недалеко от нашего Majestik International Hotel (он неплох, хотя в Lounly Planet не значится, тут неплохая кухня и заказы приносят в номер, но вот Интернет поблизости или внутри отсутствует) рано утром и в другие положенные часы из рядом расположенной мечети раздается призыв на молитву. Когда мы захотели днём выйти из отеля на улицу, это оказалось совершить непросто, поскольку вся панель перед входом была застелена ковриками и люди усердно совершали намаз, а мы боялись что-нибудь нарушить в их ритуале или показать себя невеждами. Процедура продолжалась и продолжалась, а на место «намазавшихся» приходили всё новые (может, был какой-то мусульманский праздник – сегодня пятница и к тому же полнолуние – и по улице шло много людей в белых шапочках и белых одеждах). Наконец я потерял терпение, снял обувь, кто-то милостиво подвернул коврик, и мне каким-то чудом удалось проскочить наружу. Аллах велик и милосерд!

Находиться на улице было экстремально в том смысле, что дети легко могли облить нас из спринцовок водой с несмывающейся краской – а Праздник Красок всё продолжался! – но они этого не сделали, видно, уже уважая в нас представителей потустороннего мира. Вместо этого мы, со своей стороны, за небольшую мзду пофотографировали крашеных детей (см.).

 

 

Кали-мандир в Калькутте

 

В новый храм Кали мы не попали (он был на ремонте), но поехали в другой, менее импозантный, но знаменитый и действующий храм. Как это часто бывает, снаружи храм тесно застроен зданиями и вблизи практически не виден — его местонахождение можно определить только по процессии людей с приношениями, направляющихся к невзрачной калитке. Организованного места для переобувания, хранения обуви, омовения и проч. тут тоже нет: эти функции берут на себя люди из близлежащих лавочек.

Здесь мы поступили под руководство гид – слегка попахивающего пивом  растаманского вида паренька словно бы из российской глубинки (а не имея должного опыта, в подобных местах без защищающего ваши интересы гида делать нечего: можно влипнуть и в серьёзную передрягу). Такие гиды при храмах бывают достаточно продвинуты, они сделают все необходимые пояснения и даже могут снабдить вас парой глубокомысленных философских сентенций. Многое тут зависит от того, насколько вы сами будете понимать его индийский английский и сумеете правильно сформулировать свои вопросы. (Это наше посещение индуистского храма подобного рода было только второе по счёту — после Пушкара, и потому впечатления всё равно остались частью сумбурными).

 

Если некто совершает с вами в храме «пуджу» (хотя бы и как «не-индусу», то есть не по всем правилам) – не исключено, что он имеет на это соответствующие полномочия, то есть является брахманом. Индийские священики не наряжаются в рясы, не носят особых причёсок или знаков отличий, помимо шнура: в древности на нём вообще могло не быть ничего, кроме набедренной повязки. После завершения прохода через все храмовые алтари и совершения необходимых действий вас непременно попросят расписаться в книге для записи пожертвователей-иностранцев: значащиеся суммы в ней редко когда составляют менее 1100 рупий (конечно, вы всегда можете сказать, что при вас нет денег: всё заключено в пределах вашей платежеспособности  или же находчивости). А затем и гид скажет вам, что стоимость совершённых приношений (гирлянды красных и фиолетовых цветов, браслеты и палочки), а также его собственные потребности требуют некоторой суммы, вам поливали воду, чтобы обмыть ноги и т.д. — и у вас вряд ли достанет совести не раздать ещё сотню-другую рупий.

Если в христианских, исламских или сикхских святынях почти всегда присутствует ощущение «благости», то большие действующие индийские храмы (не те музейные древности, что служат для экскурсий туристов) производят впечатление психического стресса. Это вызывается многими причинами — отсутствием привычного «храмового антуража», большого пространства, купола, молитвенности и сосредоточенности. (Тем не менее все подобные места, где я был, обладают исключительно сильной энергетикой). Тут бродят во дворе обезьяны, вы осторожно пробираетесь босиком по скользкому грязному полу, усыпанному цветами, политому водою, кровью или ещё Бог знает чем; теснота, множество толпящегося народа, резкие крики или даже грубая давка. Узкие пространства с переходами и лесенками, наполненные тяжёлым запахом от сжигаемого коровьего масла, потных тел и курящихся палочек.

Главный алтарь Кали в виде небольшой камеры располагается под главной сикхарой, к нему ведёт нечто вроде ниши или двери. К ней же не протолкнуться из-за натиска прихожан: все хотят совершить приношение в главный алтарь. Ниже и перед главным алтарём находятся ниши, где тоже горят лампы, курятся палочки и молятся люди. Наш «пуджари» тоже стал расчищать путь, кого-то увещевая и проталкивая меня вперёд: мне удалось заглянуть в каморку, где находился лик Кали (символическое «страшное» чёрное лицо с тремя глазами); в свете масляных светильников перед ним распростёрлись полуголые тела браминов, свершающих пуджу.

Храмовый двор был застроен по кругу всевозможными пристройками, представляя как бы город в миниатюре: лавочки, где можно купить всё необходимое для приношений, кухни, где из ваших продуктов готовят по заказу священную пищу, площадки для содержания животных (Кали тут приносят в жертву коз), а также алтари других индуистких богов. В этом храме вокруг алтаря Кали по сторонам света располагались ещё алтари Брахмы, Кришны (Вишну) и Шивы. Было ещё и священное древнее дерево, почти без листьев, похожее на виденный нами в Пури Сиддха-бакул: к нему привязывают камешки собственным волосом, загадывая желание (или записывая его на бумажке). По-видимости, у здешнего дерева имелись особые женские функции: благополучие родов, здоровье детей и т.п.

Шива был представлен Шивалингом в отдельном помещении (индусы истово молятся, прижимаясь к нему лбом и обхватывая руками, делая вокруг по нему определённое число хлопков, и т.п.). Брахма же приютился на открытой площадке во дворе. Всем по очереди мы подносили цветы, получая их из руки «пуджари» в правую руку, затем поднося ко лбу, всякий раз при этом упоминая по очереди сперва себя, затем своих родственников (по мере уменьшения их ранга) с пожеланиями блага; затем цветы приносились на алтарь. Кали были преподнесены гирлянды и палочки, другим только цветы. Осмотрели и площадку, где режут животных: видно, их не сжигают, а только поливают кровью усыпанный цветами алтарь с курящимися палочками. Кали любит чёрных коз — рядом валялось 2-3 отрезанных головы (в большие праздники при крупных храмах их режут тысячами). Гид объяснил, что крупное несчастье в семье, болезнь или неудачу можно предотвратить таким способом. Мы не решились.

Завершился наш обход во втором полупустом и тихом храмовом дворике, где находился обнесённый галерей бассейн для омовений с зелёной водой, в котором плескались дети. Здесь стояла статуя улыбающегося Шивы (а нами тоже были принесены цветы, 4 браслета и палочки). Мы символически прикоснулись к воде и омыли ноги. В приятной прохладе галереи у воды отдыхали брахманы и служители: кто обедал, кто спал, а в одной группе даже пили пиво и курили гянджу. (Во многие индуистские храмы люди приходят, сочетая приятное с полезным, на целый день, как на пикник — в них достаточно места и есть все условия, чтобы и покушать, и искупаться, и отдохнуть.)

 

[Погода за время нашего пребывания в Калькутте (21-23 марта): утром туманно, не жарко и комфортно, во второй половине дня воздух прогревается свыше 35 градусов и становится более сухим. Если ездишь в машине с кондиционером, то сперва приятно выйти на воздух из машины, а через некоторое время хочется снова залезть в неё. Один раз вечером и второй раз утром в течение получаса шёл дождь.]

 

 

Бенарес.

 

[Написать о Бенаресе не так просто, особенно когда электричество неизменно выключается по расписанию, и в нужный момент не можешь сесть за компьютер. К тому же компьтер не всегда включается в сеть, хотя я уже успел сменить адаптор на аналогичный индийского образца за 3000 рупий (в России такой стоит рублей пятьсот, но в Индии мне – объясняют – всё оборудование стоит дороже, хотя и не говорят почему. Дело может быть и в самом ноутбуке («Опусти его в Гангу», – советуют мне, – «it is very old», хотя старее компьютеров, применяемых в Индии, в России встретишь нечасто). Ко всему тому приказала долго жить съёмная карта памяти в фотоаппарате —  она перестала прочитываться на следующий же день после посещения Маникарника-гхата, где мне позволили сделать кое-какие «запрещённые снимки». Возможно, это вирус. «Только в России инженеры могут восстановить твою карту», - тоже объяснили мне, – «здесь это невозможно, хотя многие пообещают сделать, но только потеряют все данные». И карту тоже пришлось сменить, но надолго ли? Затем пришлось переустановить систему, а через новый device фотографии на компьютер отказываются скачиваться, и т.п.]

 

Бенарес – вечный город, поскольку находится вне времени; в Бенаресе можно узнавать черты всех почитаемых духовных центров древнего мира: Вавилона, Афин, Иерусалима, Багдада, Самарканда... Бродя по узким улочкам старого города, можно воскресить из глубинной памяти картины средневековой Европы, Парижа или Праги  9–12-го века... Поразительно то, что Бенарес вовсе не памятник, а в настоящем времени существующий живой город: одни его стены разрушаются, на их месте постоянно возводятся новые, и сегодня можно встретить древний храм в подвале жилого дома, или вполне современный отель, втиснутый среди переулков, которые могли знать ещё Иисуса, Шанкару, Чайтанью и Насреддина... Когда-то вблизи этих мест тусовавался и будущий Будда.

В мощёных брусчаткой узких улочках Старого города ещё может протиснуться груженый ослик или разминуться два человека, но вряд ли  проедет велорикша. Всюду бродят коровы, жуя бумажные упаковки и банановую кожуру, а обезьянки лежат на тротуаре как кошки, раскинув лапы. Тут стоит резкий запах человеческой мочи (который, говорят, так возбуждающе действует в Индии на обоняние), навоза и дыма от коровьих лепёшек, широко используемых для кухонных очагов (электричество в Варанаси ненадёжно, а газ дорог). В аромате от их дымка тоже состоит известное очарование индийской кухни. Выходящие на улицу первые этажи 3-4 этажных зданий обычно сплошь состоят из лавок, лавочек и лавчонок; через арки и коридоры проходы ведут в колодцеобразные дворы, откуда узкими внутренними витыми лесенками можно подняться в крохотные жилые комнатки с прорезями в стенах вместо окон. Тут поколениями гнездятся большие семьи, поскольку места мало и земля стоит дорого.

Ежедневно на Маникарнике и на («менее престижном») Харисчандра гхатах кремируются сотни мёртвых тел. Вопреки предположениям, сухие как порох дрова из баньянового дерева не дают при этом никакого запаха. Быть сожжённым здесь на берегу Ганги считается у индусов прямой дорогой к мокше, и многие специально добираются до Варанаси, чтобы умереть тут. Носильщики, принадлежащие к особой касте, доставляют на берег тела, привязанные к бамбуковым шестам и завёрнутые в ткани: старики в золотые, молодые женщины в красные, и молодые мужчины в белые покрывала. Так их и кладут на костёр. В зависимости от величины мёртвого тела определяется количество и стоимость дров – от минимум 10 кг (стоимость 2000 рупий) –  до 40 кг. Состоятельные могут себе позволить дрова из сандала (по 2000 руп. за килограмм). Места кремации на гхатах принадлежат наследственным владельцам, которые только курят гянджу, получают деньги и ничего не делают (время от времени извлекая и дополнительный доход с туристов). Дети и «святые» (садху) не сжигаются — но, привязав камень, их опускают в воду на середине Ганги.

Прямо от сжигаемых тел на Маникарника или Харишчандра гхатах можно пройти в гестхаус, аннотируемый в Lounly Planet ресторанчик, йоговские классы, массажную кабину либо шёлковый бутик. Вообще, однако, остерегайтесь покупать здесь что-либо без  помощи какого-нибудь надёжного индийского друга, если не хотите  испытать на себе влияние кармы и дьявольской способности индусов воздействовать на эмоции. Вас проведут по всяким таинственным местам и поведают разные подробности, разрешат даже сделать «запретные фотографии», угостят на гхатах чудесным шивапрасадом, а когда вы войдёте в одно из своих самых восторженных состояний, как бы случайно по дороге затащат посмотреть магазинчик «своего лучшего друга» (вариант: «младшего брата»), который сделает для вас «самую дешёвую цену». Если вы согласитесь купить хоть какую-то мелочь, вам станут выкладывать ещё и ещё, пока, утомившись, вы не достанете свои кредитки и чеки. Назавтра, вероятно, вы с великим удивлением обнаружите, что оплаченные на сотни или тысячи долларов «восточные редкости» стоят тут, в лучшем случае, несколько тысяч рупий. И это из тех чудес Бенареса, которое могут подтвердить здесь многие...

 

Набережная или гхаты Бенареса, особенно по утрам и вечерам, являют собой излюбленное место не только для гигиенических процедур, но также для гуляний и встреч жителей Бенареса. Днём многие тут просто спят, укрывшись в тени зонтов либо примитивных навесов, а рядом отдыхают козы и волы (последние погрузившись в воду до половины). Даже индийские собаки спасаются от жары в воде (чего мне раньше наблюдать не доводилось). После захода солнца на берегу начинаются ритуализированные музыкальные представления с огнями — изображающие, по-видимому, пуджу Ганге — которые (особенно на Дасашвамедх гхате) привлекают большие толпы индусов, не слишком привередливых к развлечениям, а также любопытствующих туристов. Всё же однообразная усиленная динамиками музыка, запах курений, сверкающие огнями лодки и множество светильников, плывущих по воде, выглядят достаточно экзотично.

 Летом в сезон муссонов Ганга поднимается на многие метры, и ступеньки гхатов скрываются под водою. На стенах домов показывают рекордную отметку уровня воды в 1948 году, когда часть Старого города оказалась затопленной. Но лучше всего, как считается, тут зимой и весной, когда Ганги вода особенно благоприятна для омовений и купаний.

В то же время, согласно официальным медицинским данным, загрязнение Ганги кишечной палочкой в 30000 раз превышает норму, допустимую для купания (вода, особенно в месте стоков, имеет отчётливо выраженный  фекальный запах). И то, что люди всё же купаются, чистят этой водой зубы, пьют её, увозят домой в бутылках и не мрут — тоже является очевидным свидетельством чуда.

 

Наиболее священным центром Бенареса является Золотой храм Вишванатха (Шивы), на месте которого во времена Аурангзеба была выстроена мечеть. Сейчас там в одном месте находятся и мечеть и храм; и поскольку прежние индо-исламские распри обычно начинались именно отсюда, вся территория теперь густо наводнена военными, и надо проходить через кордоны секьюрити. Фотоаппараты и сотовые телефоны не допускаются, а помимо того, иностранцы не пускаются  в храм. Мы могли созерцать его только с крыши гестхауса «Puja», где имеется и характерная надпись по-английски:

 

«Данная сторона обращена к Золотому храму. Направлять фотокамеры строго запрещено правительством Индии».

 

И, как русские, мы, конечно же, сфотографировались.

 

В другой день мы отправились по дороге к храму по улице Vishvanath Gali, но туда и оттуда тянулись столь плотные толпы народа, что мы отчаялись протолкнуться, и вместо этого отправились в поход по лавочкам. Гиды с Маникарника обещают, правда, что могут показать храм за соответствующие деньги. Трудно сказать, насколько это соответствует действительности (и какие для этого потребуются деньги, не исключено, «таузенд долларс»).

 

Большинство отелей Варанаси располагаются вдали от проезжих улиц в тихих (что редкость в Индии!) проулках, а энергетика города создаёт здесь особенную атмосферу. Нам же попалось просторное место с лужайкой и садовыми насаждениями, где поют горлицы и свистят попугаи, вечером по стенам ползают гекконы, а на рассвете, бывает, заглядывают обезьяны.

 

 [Погода во время нашего пребывания в Варанаси в конце марта: температура как в Сочи в начале августа, только воздух сухой, а потому в целом переносится благоприятнее. Несколько скрадывает солнце беловатая дымка. Но в полдень лучше сидеть дома, чем выходить.]

 

Сарнатх.

 

В нескольких километрах под Бенаресом находится Олений парк (Сарнатх) — место, где Будда впервые проповедовал Четыре благородные истины. Езда в Сарнатх на моторикше через (более 1.2 миллиона населения!) Бенарес с его толпой велосипедистов и непрерыно подающими резкие сигналы автомобилями и мотоциклистами тоже представляет собой несколько утомляющее, но богатое впечатлениями приключение. Перед взором постоянно вырастают сцены, которые хотелось бы сфотографировать, но не успеваешь этого сделать.

Говорят, что некогда это загородное имение с большим парком и проточной водой было завещано его богатой владелицей (а по слухам, гетерой, сколотившей большое состояние) для отшельничества и медитаций нищенствующих аскетов. Олени в этом парке теперь содержатся в вольере, но прекрасные цветы и лотосы распускаются по-прежнему, а в память о Будде в начале эры была сооружена огромная ступа.

Рядом расположен и джайнский храм, куда доступ открыт и можно фотографировать. Служитель, молодой джайн — правда, в одежде и без метёлочки — объяснил, что храм посвящён 11-му Тиртханкару. На мой вопрос, имеется ли тут связь с (известным как Будда) Шакьямуни сказал, что Будда почитается ими как 23-й Тиртханкар, непосредственно предшествующий 24-му, Победителю или Джине (Джайну). Иконография джайнизма тоже очень напоминает буддийскую — и даже христианскую.

Вывод, что джайнизм претендует на более древнюю пророческую (свободную от ведической или жреческой) традицию, наследником которой являлся Будда, и потому связывает её с тем же самым святым местом — где, может быть, тысячелетием ранее уже обрёл освобождение его духовный предшественник.

Буддийских паломников здесь не видно (возможно, они назжают по буддийским праздникам), но есть большой храм и общежития, принадлежащие буддийским общинам. А вот пронырливые мальчишки покоя не дают, предлагая вырезанные из камня «антикварные» статуэтки Будды по цене ровно в 20 раз выше той, что в расположенном тут же на территории киоске сувениров (где они по 10-20 рупий штука).

 

 

Кхаджурахо

 

Из Варанаси мы направились в Кхаджурахо (несколько часов железной дороги до Сатны, а затем на машине.

Кхаджурахо лежит близко к центру Индостана, в штате Мадхья-прадеш. По дороге от Сатны растёт разреженный лес, приближаясь к саванне, и по причине сухого сезона этот лес почти лишён листьев и напоминает весенний. Лишь отдельные деревья ещё несут на себе кое-какую зелень. Поля стоят ещё с жёлтой соломой, как у нас в конце осени. Только когда где-то к концу мая начнутся редкие дожди, лес и поля зазеленеют, здесь по всем понятиям наступит весна (хотя уже сейчас днём стоит жара свыше 35 градусов). Основной пик дождей приходится на июль-сентябрь,  и следовательно где-то в ноябре можно будет рассчитывать на урожай. Вот такие парадоксы природы со временем.

Кхаджурахо славится индуистскими и джайнскими храмами, построенными в Х-IХ веках династией Чандела; после завоевания моголов династия и храмы пришли в упадок и зарасли лесом, а в ХIХ веке были заново открыты одним английским офицером. Они частично отреставрированы и функционируют теперь только как памятники древнего искусства (хотя перед входом в каждый попрежнему требуется снимать обувь: так индусы упражняются в аскетизме и упражняют нас).

Тут красивые холмы, свежий прозрачный воздух и прохладные ночи, но в целом это объект туристических аттракций с соответствующими  ценами. Недалеко есть национальный парк Панна куда мы заехали взглянуть на местную природу. Благостная тишина, коттеджные домики и неплохое обслуживание, хотя организуемый здесь для иностранцев дорогой 4-х дневный «активный отдых» больше подходит для тех ленивцев, которым уже и так всё равно где «оттягиваться» – в Голландии, Дубае или на Филлипинах. Река живописна и прозрачна, хотя по причине засухи почти лишена воды. К моему глубокому разочарованию, никаких крокодилов давно уже нет, а тигры в здешнем «тигрином заповеднике» тоже вряд ли бродят на воле (хотя, надо признаться, сам не видел).

 

 

***

 

Наскучив, однако, постоянными метаниями из места в место, мы решили расслабиться некоторое время в каком-либо приятном и дешёвом курортном месте. Судьба избрала так, что восточное побережье оказалось к нам ближе, таким образом из Кхаджурахо через Мадрас–Ченнай снова на юг — в Пондичерри (Тамил наду), тем более что это город Шри Ауробиндо и рядом известный Ауровилль.

 

Ченнай, наверное, действительно «очень крутой» город, судя по бешеной скорости передвижения на дороге, когда мотоциклисты вокруг то и дело перестраиваются в другой ряд, непрерывно сигналят и жмут на газ. Кажется, что участвуешь в каком-то шоу. За дорогу от ж-д до автовокзала (Коямбеду) моторикша запросил 500 рупий (по Lounly Planet, 120 руп.). И я отдал их ему с лёгким сердцем, и ещё 20 руп. сверху (если всё «ОК», у индийских водил есть привычка помимо договорённой цены попросить ещё «тип» на чай). Этот моторикша – ас на дороге – к тому ж отвоевал нас у водителя «таты», который согласился было довезти за 1500 рупий до Пудучерри (цена, прямо сказать, здесь смешная), но в конце засомневался, когда  рикша всё-таки сумел перетянуть нас с вещами в кабину своей коляски. Водитель таты был вообще какой-то странный – индусы всегда напористы, когда в себе уверены – и за эти деньги скорее всего мог бы просто кинуть нас.

На суперсовременном автовокзале надо было ещё обегать все терминалы, пока где-то на левое краю не наткнулся на надпись Pondi. Водители стояли у автобуса, громко выкликая название своего рейса (для тех, наверно, кто не умеет читать), и было делом пяти минут перетащить вещи. На индийских автобусах Exp-класса багажных отсеков нет, и багаж надо засовывать в салон, в котором поручни устроены таким образом, что с большим рюкзаком не пролезть. Но тут мне подсказали, что для иностранных туристов существуют передние места (те, что у нас «для женщин с детьми и инвалидов»), и мы с удобством расположились впереди.

 

Живя в Индии даже меньше 50 долларов в день вполне можно ощущать себя почти сверхчеловеком: заискивающие бои будут таскать ваши вещи и приносить в номер завтраки, предупредительно распахивать двери кара и ждать чаевых. Вы пойдёте ужинать в итальянский ресторан с пиццей и пивом (и то и другое выше всяких похвал!), и потратите за вечер лишь 300 рупий. Если же вы намерены экономить вдвое, то должны будете обойтись бюджет-классом, и в вашем номере уже не окажется ни второй простыни, ни полотенца, ни мыла. Вы поедете не в кондишн-автомобиле, а в обычном междугородном автобусе за 55 рупий, индийская пища будет обжигать вам рот, и экзотическую жизнь вы сможете наблюдать непосредственно вокруг себя.

Автобус гонит из Ченная, подбирая по дороге пассажиров и периодически издавая резкий слоноподобный рёв. Тут мы уже всего лишь на 12 градусах выше экватора, так что Орион лежит на боку, а месяц спускается к горизонту в строго горизонтальном положении.  В открытое окно приятно веет ветерок, а вверху на экране не перестают крутиться избранные сцены из пасторальной индийской кино-коллекции. Лица и одежды тесно прижатых людей тоже словно вырезаны из эбенового дерева или взяты из прошлого века – и в целом вся сцена кажется не вполне реальной, а как бы неким монтажём виртуального living-арта. Один  раз мы делаем продолжительную остановку на ухоженной площадке, оборудованной каким-то местным отелем, где можно погулять, выпить из крошечных чашечек чай или кофе и перекусить.

 

*

Здесь мы лишь на 12 градусов выше экватора, днём жарит порядочно, Орион лежит на боку, а месяц опускается к горизонту строго в горизонтальном положении. Считается, что лучший сезон на юге Индии в конце осени и зимой, так что сейчас в Пондичерри европейских туристов мало (в основном французы приезжают расслабиться в своей бывшей колонии), но все дешёвые гестхаусы от Ауробиндо-ашрама были заполнены индусами.

 

Очевидно, во времена Ауробиндо берег Понди представляли живописные базальтовые скалы; скалы разбили и уложили вдоль берега плитами, образовав нечто вроде набережной. Вдоль этой набережной  (очень замусоренной) прогуливаются индусы: сидят и ловят ветерок с океана, задумчиво глядя на воду. Купаться никому из них не приходит в голову – это ведь не Ганга! — к тому же, оказывается, это запрещено (кто-то когда-то здесь потонул в шторм). Волн (что удивительно)  почти не было, но и у меня лезть в воду не возникло желания: по цвету эта вода не содержала ни одного из известных оттенков чистоты – короче, казалась слишком грязной.

В стороны от Променада центра Понди тянется нечто вроде рыбацкой деревни (известной нам ещё по Пури), с крошечными тростниковыми хижинами, выстроенными как бы специально для детских игр, сохнущими на берегу лодками и мелкими рыбёшками. Перед входами хижин меловым порошком начертаны разветвляющиеся симметрические узоры — их тоже можно было бы принять за детские рисунки, но они, скорее, имеют значение оберегов — магических мандал. Здесь стойкое зловоние от сходящих в море стоков, а базальтовые глыбы берега покрыты нечистотами, используясь вместо туалетов.

Бедная рыбацкая деревня сразу переходит в кварталы туземного городка с многими богатыми и добротными домами и особняками в тропическом стиле: с глухими наружными стенами, плоскими жилыми крышами, широкими нависающими над улицей балконами, внутренними двориками и опоясывающими террасами. Часто можно встретить небольшие закрытые на замок очень живописные храмы южной Индии, покрытые снаружи раскрашенными фигурками и являющие одновременно как бы кукольный театр и богато украшенный свадебный торт. Кажется, что ты уже на Цейлоне или в Бирме.

 

В нескольких километрах за городом начинаются пляжи — и, истосковавшись по морю, мы поехали в моторикше на Ауробич. Небольшое курортное место, как в какой-нибудь Якорной щели лет 30 назад, но только тропики: пальмы, кактусы. бамбуковые бунгало, ресторанчики, рыночек, интернет, океан и большой песчаный пляж. Всё под рукой и ничего лишнего. А на пляжу стенд: просим соблюдать законы Индии. Что значит: голяком не ходить и марихуану не курить открыто.

В отличие от Пури море очень спокойно, а температурные условия определить трудно — термометра с собой нет, но ощущения зашкаливают: воздух примерно под 40, а вода под 30. Но уже много процентов меня стало здесь индийским, и чувствую я себя (особенно после бутылки холодной коки, супчика из креветок и пива) вполне прилично.

Сразу за пляжом под тенью пальм за оградой из колючек разбросаны бунгало, крытые пальмовыми листьями, удобства самые простые: туалет, душ и кухня во дворе. Более экспенсивные апартменты у самого берега за 350 руп. были заняты, но зато дешевле – навалом. За 150 рупий сторговали отдельную хижину: на сваях, с лесенкой, из бамбуковых жердей и пальмовых листьев – что ещё надо? Вот теперь пригодится цепь с замком, которую всё вожу с собой: хижину запирать. Воздух морской, сверчки и игуаны. Главное, что электричество подведено (а мне надо заваривать чай и печатать на компьютере), хотя выключается и включается то и дело. И публика здесь любопытная: европейские хипари с гитарами.

 

*

 

Дней через десять, прежде чем ехать спасаться от жары на север с пляжа на Парадайс-биче, захотелось ещё немного посмотреть Тамил Наду. Из Пондичерри поехади автобусом в Тирупати через Тируваннамалай — издревле известный тамильский город, расположенный у подножия горы Аруначала. На вершине этой горы некогда был явлен Лингам в столпе огня  (аналогичное описание можно встретить в Книге Бытия!).

         Иные наивные мудрецы полагают, что есть лишь Шива-лингам, а вот ни хрена. Гору Аруначала, если представить её в виде мандалы, окружают лингамы 11 ведических богов, именно Ямы, Нирудхи, Сурьи, Варуны, Ваю, Чандры, Куберы, Исаньи (?), Сунаи (?),  Индры и Агни. Древнейший образом божества был просто поставленный торчком камень, и, по определённым полученным автором сведениям, ранее было также известно поклонение лингамам Брахмы и Вишну.

 

В гротах Аруначалы в первой половине ХХ века подвизался Рамана Махарши, которого с тех пор почитают здесь не менее, чем в России св. Иоанна Крондштадского. В Шрирамана-ашраме имеется колодец, наполненный водой, вытекающей из открытого Раманой источника, а в 11 часов утра всех желающих кормят бесплатно прасадом – рисом с овощным пряным соусом (масала), и имеются залы для медитации. Аруначала – во всех отношениях приятное место (хотя летом слишком жарко), тут есть вода,  можно медитировать и спускаться вниз питаться прасадом, пока не достигнешь освобождения.

Здесь обитает много садху – одетых в оранжевое, со скрученными в узел волосами и посохами, но никого из них я не видел за прасадом в ашраме (а может, не пускают?). Они стреляют по нескольку рупий у проезжих туристов (отказывать не принято, поскольку некоторые в действительности могут обладать сиддхами!).

Из Тируваннамалая – в Тирупати и Тирумалу, место несколько «биззи», принимающее в день не менее 5000 паломников, приходящих поклониться Вишну в образе Венкатешвара. В шикарных индийских ресторанах (сугубо «вег») в Тирупати кормят тонкой южной кухней, представленной доса (тончайшие хрустящие лепёшки) и рисом, а стоящие за спиною официанты подливают в бокалы охлаждённую воду;  но на одной из улиц есть подряд несколько «vino shops», где можно затовариться пивом «Royal Challenge» и «Haywards».

 

                                               *

Есть истина в том, чтобы зимой посещать тропические пляжи, а летом заниматься трекингом в Гималаях. Дело на первый взгляд не очень хитрое: доезжаешь в Индии до нужного места, приходишь в, рекомендованное Lounly Planet турагенство (поскольку этих агенств может быть в каждом доме через один), и договариваешься о нужном маршруте. При этом никаким туристическим снаряжением обременять себя не обязательно: рюкзаки, примусы, спальные мешки и палатки сдают напрокат, и имеются наготове носильщики (а по желанию, также мулы, лошади или даже верблюды). Для этих людей тащить всё это снаряжение, а также мешки с мукой и рисом под палящим солнцем в гору, обливаясь потом – одно удовольствие, ведь после этого похода они могут весь год не работать, тебе же обойдётся дешевле, чем летом съездить в Сочи.

Общение с этим простым людом – который в большинстве даже не знает по-английски – может, тоже повлияет на твою судьбу, и когда-нибудь ты выберешь остаться в Гималаях навсегда. Для этого нужно будет только выбросить загранпаспорт.

 

Ришикеш – одни из таких ворот в Гималаи. Вырос он не из нужд туристов: ещё до открывших туризм англичан толпы паломников проходили через Ришикеш в места поклонения к горным святыням. Хотя потом его вписали в мировую биографию «Биттлз» и он сделался одной из столиц «нью-эйдж» – значение его для Индии осталось прежним. Только теперь паломники катят в тесных похожих на клетки автобусах и набитых под завязку джипах и лендроверах времён мировой войны (в каждом сидит не менее 10 человек, а моложёжь иногда и на крыше) — из них в большой степени состоит гималайский таксопарк. Всего лишь двенадцать часов изнуряющей езды из Ришикеша по бесконечной петляющей пыльной и не всегда безопасной дороги до Бодринатха: обломки скал часто падают на дорогу, их убирают и движение возобновляется снова.

Расположен Ришикеш по обеим берегам Ганги, слабо сообщающимся между собой  двумя висячими пешеходными мостами (по которым, впрочем, непрерывно гудя, пытаются пробираться через толпу и на мотоциклах). Объезд же составляет 14 километров. Вечером по узкой долине веет прохладой с далёких вершин, а в Ганге вода свежая и прохладная (хотя не прозрачная на вид), так что вполне можно купаться. Поддерживая репутацию Ришикеша как «столицы йоги» тут огромное число ашрамов – от приютов в забытых садах, где селятся только садху и мыши, до таких раскрученных заведений, как «Ananda Spa», где только кров может стать в полторы тысячи долларов в сутки. В основном в ашрамах одни индусы, йогов же западного образца легче встретить на террасе «Парадайс-кафе». Невегетарианская пища и алкоголь запрещены в этом святом месте, а поэтому ближайшее заведение, где можно пощипать под пиво тандури-чиккен (бледное подобие нашего жареного цыплёнка), вынесено за 11 км посредине дороги на Харидвар – места ещё более святого, и тоже «прохибитед». Но в самом деле энергетика тут достаточно сильная, так что не нужно ни того ни другого.

Многие из приехавших в Ришикеш индусов для разгона совершают паломничесиво на джипах в храм Нилканта Махадев (17 км в горах), популярность которого от этого непрерывно возрастает, и стоянка джипов тянется по узкой дороге на полкилометра. Образом Шивы сдесь служит кобра, и можно проследить, как тонко задействован в этом культе садо-мазохистский элемент. В святилище ведёт узкий длинный проход, попав в который, уже не выберешься наружу, пока в толпе тебя пихают и давят. Каждый несёт над головой, стараясь не раздавить, стаканчик с пакетированной водой, на котором написано: «не для питья». Менее через час тебя вынесет в похожее на контору средней руки помещение, выложенное кафелем, с вентилятором на пололке и следящим за порядком полицейским. Здесь ты едва успеешь вылить воды на голову небольшой металлической кобры, в то время как брахман в красном дхоти награждает тебя чувствительным тумаком пониже лопаток — просто из ритуала, чтобы стимулировать кундалини или также в попытке ускорить продвижение очереди?

В Нилканта Махадев совершают приношения и бычку Нандике, окуривая благовониями, раздавливая прямо на нём стаканчики с водой и засыпая цветами и пакетиками сахара: по виду получается просто гора какого-то красочного мусора с кружащими над ним мухами. Как во всех популярных храмах, это и просто место отдыха индусов — в боковых приделах располагаются лавочки, кафе и ресторанчики, где без спешки отдохают и закусывают семьями, потягивая холодную воду и чай масала; есть также места для омовения, где хорошо под струёй воды освежиться в жару.

 

*

 

Так кто ж они такие, эти знаменитые садху? По первому впечатлению их можно принять сперва просто за попрошаек, а то и бомжей, спящих под кучей рванья посреди отбросов. Оно так, но верно и другое: только садху и являют собой живую душу религии Индии. Вы можете ступать по камням Кхаджурахо, получать у алтарей даршаны от брахманов, восторгаться храмами Лотоса в Дели или Матери в Ауровилле — суперсовременными памятниками эпохи нью-эйджа —  но только поближе узнав садху, вы вдруг начинаете постигать нечто.

А именно, что в действительности есть в мире два диаметрально различных подхода:  в первом случае человек старается облегчать и усовершенствовать свою жизнь, изобретая всё новые технологии и вещи, а во втором случае — стремится стать свободным и независимым. Мы по наивности полагаем, что первое должно автоматически повлечь за собой второе, однако это не так. Тогда как туристы проезжают в Гималаи с сумками и рюкзаками, садху в шафрановых одеяниях церемонно шествуют по дороге с котомкой и тонким одеялом через плечо, с посохом в одной руке и кувшинчиком воды в другой. Когда приходит ночь, они устраиваются под прикрытием скалы и готовят на костре из кизяка скудную пищу. Так за несколько недель они добираются до святынь в Гималаях — Бадринатх, Амарнатх или Ганготри — множество мест поклонения находится здесь у границ вечных снегов на высоте 3000-4000 метров. Конечно, они не умрут от голода — в сезон паломников будет хоть отбавляй, — но проведут тут лето отнюдь не на курорте: кто проворочался тут всю ночь в тёплом спальном мешке на кровати в неотопляемом индийском отеле знает, о чём я говорю. Иные уходят ещё дальше по тропам, куда не ведут дороги, — в ведомые только им пристанища и пещеры, чтобы предаться тапасу.

 

Есть два понятия у этих людей: благоприятное, очищающее карму место, и тапас — намеренное страдание (или сознательное усилие). И встречая дорогой сотни садху, следующих по путям в Гималаи, — понимаешь, что не за кормёжкой, а за только за этим они туда идут. Я повстречался тут с одним молодым садху, давшим обеты: он прожил за Бодринатхом в горах под скалою пять месяцев. Вам это ничто не напоминает? — а ведь все схимники и столпники когда-то живой церковной истории занимались этим же, именно, «умершвлением плоти». Однако в традиции садху подобная практика есть лишь часть йоги — способа отождествления с избранным божеством. Иная её часть — это употребление гашиша, и большинство садху не расстаются с чиломом — рожком для курения священной травы. Вы скажете, как это сочетается с аскетизмом, и не есть ли сие лишь потворство низменным прихотям плоти — но каждый акт курения травы является прасадом господа Шивы (садху, как правило, шиваиты) — а в вопросах религии уж не нам судить.

Тогда как другие следующие духовными путями индусы объединяются в ашрамах, садху по виду совершенно независимы. Не связанные ни социальной принадлежностью ни кастой, они передвигаются поодиночке, встречаются и снова расходятся, — но в то же время быть садху есть своя особая система. Конечно, среди них могут оказаться случайные люди, но — следуя особому образу жизни,  повторяя определённые мантры и совершая специальные ритуалы — садху отграничивают себя от тех, кто ими не является. Система предполагает живую передачу,  и с каждым глотком воды и пищи совершая жертвоприношение трём и пяти стихиям садху поддерживают дыхание традиции, которая иначе выродилась бы в ритуал.

Существуют разные направления и орденские принадлежности садху, как и различия во внешности. Большинство одеты в оранжево-шафрановые одеяния, но попадаются в белых, а также красно-чёрных или чёрных одеждах, с простым посохом-дандой или с трезубцем Шивы (подобным нашим маленьким вилам), а также с крестообразным топориком и змеёю, сделанной из корня.

Индусы обычно просят у садху благословение (даршан), и вы можете подойти к понравившейся вам группе, чтобы поприветствовать и поговорить с ними. Они всегда будут доброжелательны, но сможете ли вы общаться, когда мало кто из них сколько-нибудь владеет английским. В Индии английский язык предполагает по крайней мере школьное образование, а многие садху являются бродягами уже с детства. («Английский — плохой язык», — сказал мне садху.) Вы прежде должны изучить хинди, если имеете серьёзное намерение разговориться с ними. Есть, правда, среди них и небольшая прослойка продвинутой молодёжи — своего рода «индийских хиппи» — которые, проходя тапас, в иное время могут быть и гидами — и служащая как бы мостом, соединяющим  «систему» с международными центрами, такими как Ришикеш, Харидвар или Пушкар.

 

 

Но какое отношение может иметь к православной России шиваизм? — спросят не знакомые с сутью вопроса. По сути, разделённые Гималайским хребтом Россия и Индия в исторических корнях имеют немало общего. Исконные боги славян некогда более всего были схожи с ведическими богами, а слова языка — с санскритом, в то же время как и Бог Библии был некогда тождествен Соме (богу Луны и Древа Познания), давшему учения Вед. В Харране на севере Ирака до сей поры совершается поклонения Соме на могиле Авраама.

Было замечено, что индуизм, собственно говоря, это не регилия, а образ жизни, поскольку включил (и синтетически продолжает вбирать в себя) самые различные — и часто прямо противоположные по духу — воззрения. Мифологический комплекс шиваизма очень сложен, соединяя элементы древнейшей (и современной) мистериальной религий, в основе которой не в последнюю очередь лежат приходелики.

                                              

*

 

Звенят колокольчики, раскачиваемые ветром, и в Ришикеше на берегу Ганги я привожу в порядок свои записи, почти не покидая своей комнаты и мысленно призывая призраки Old Bull Lее, Теренса Маккенны и великих гималайских Учителей. Вечером троекратно погружаюсь в прохладные воды, а затем направляюсь в популярное кафе «Маленький Будда», где неплохо готовят салаты и тосты, а также предлагают яйца — видно, маленький Будда был большим любителем яиц! Ведь это, в сущности, не вег, а потому редкость в Ришикеше. Посещают его в основном израильские хипари и сочные итальянские лэди — но попадаются и русские национальности, отчасти украинцы. А непродвинутая публика сюда не ездит — почти с каждым можно свободно толковать о Р.-А.Уилсоне и Тиме Лири. Неожиданно много японок — они, наверное, занимаются здесь изучением йоги, но посещают другие рестораны. Когда я возвращаюсь обратно, из тёмных подворотен меня окликают люди в одеждах садху, предлагая гянджу и чарс.

 

 

Индусы не падают духом, они веселы, доброжелательны и всегда готовы прийти на помошь, при этом они торгуются за ваши деньги до умопомрачения. Несмотря на бедность, им нравится сознавать своё моральное превосходство над западным человеком.

Там, где туристов не слишком много, белый человек всегда привлекает к себе внимание местных, и вы должны быть готовы находиться в центре любопытства почти так же как негр, которого нелёгкая занесла в сибирскую деревушку. Даже на южных пляжах — где, казалось бы, к виду белого тела давно привычны — девушка в бикини не может пробыть более десяти минут без того, чтобы на расстоянии нескольких метров её кольцом не окружили индусы, некоторые бесцеремонно пытаются фотографировать — вполне в этом подражая собственной манере поведения западных в Индии.

 

Часто встречающиеся образы богов и символы Индии — это слон, обезьяна и кобра (соответственно, Ганеш, Хануман и Шива) — и их противоположные качества прекрасно уживаются в характере индусов. Они легко могут быть подобострастны и льстивы, подозревая в вас платежеспособность, и в то же время вполне бесцеремонны. Проходя по улице, вы постоянно слышите вокруг «хеллоу, сэр!» — и любой мальчишка без стеснения подойдёт поинтересоваться, из какой страны вы приехали, сколько вам лет и где ваша жена.

 

Индусы в большинстве очень религиозны:  на улицах и в магазинах повсюду вы можете наблюдать импровизированные алтари, хозяева в определённое время окуривают благовониями вокруг свои лавки или проводят небольшие пуджи, а водитель такси возжигает палочки и напевает мантры, проезжая особо трудный участок дороги. При этом их религия носит эмоциональный характер — они легко следуют за всяким харизматическим учением, а более всего восприимчивы к музыке, которая — ударами барабанов и рёвом раковин  (а чаще просто в записи из репродукторов) — сопровождает вас в Индии повсюду. Я наблюдал бродяг, которые перед входом в католический собор Пудучерри точно также впадали в транс под звуки христианских хоралов (исполнямых, правда, тоже индусами, а потому на несколько индийский манер!). Простых людей редко занимают значения символов, которыми столько насыщена их религия: рядовой индус искренне  поклоняется тому богу, «в лоне которого рождён»  — по местности, в которой живёт или из которой его родители — и именно его атрибуиы почитает для себя особо священными (относясь, впрочем, при этом с почтением ко всем другим богам). В то же время рядом уживается действенная духовность, отвергающая вообще любую символику – и в этом усматривается плюрализм, который трудно разгадать даже докторам, защитившим диссертации по конституции Соединённых Штатов.

 

Принадлежащий к варне вайшнав жуёт бетель или «гудку», но не находит в образе Шивы особо привлекательного; ортодоксальный шиваит может не притрагиваться к табаку или мясу, хотя лишь почтителен по отношению к Вишну, но и тот и другой будут одинаково далеки от джайна или сикха; в то время как садху тихо войдёт в любой храм, посмеиваясь про себя над ними всеми.

 

Индия слишком разнообразна, контрастна и возбуждает все ощущения, чтобы не быть психоделичной, — на что уж  даже арабы имеют её «страной джиннов»; долговременное её влияние на сознание сравнимо с определённой дозой. Иньское лоно Индии не менее экстремально, чем Бермудский треугольник или водоворот в Ганге —  иного человека она может поглотить целиком. Поэтому, если вы едете сюда надолго, рассчитывайте свои силы или имейте надёжных спутников. И вместе с тем не воспринимайте всё слишком серьёзно — во всём здесь присутствует элемент божественной игры.

Говорят, что в Индии находится душа этой планеты, и если она выглядит подчас такой нищей и убогой — что ж, значит, таково есть состояние нашей общей души. Благодаря тонкому чутью и практичности, Индия столетиями примеряет на себя различные образы и маски, а сейчас позволяет идентифицировать свой образ в посткапиталистическом мире (который и живёт-то только образом). И любопытно видеть, как глубоко традиционная Индия непринуждённо и весело играет во все модернистские игры, задаваемые Западом, насколько она современная и нью-эйджевская!

 

Проще говоря, чтобы здесь выжить, надо открыть все чакры!

 

Если вы живёте в России, вам надо ставить или на Соединённые Штаты или на Индию.

 

         Наблюдать отсюда, как мир постепенно скатывается в пропасть безумия,  признавая также, что Владимир Вольфович был некогда, в сущности, пророчески прав – и «русская колонизация Индии» (судя хотя бы по недавнему роману А.Сухочева) – проходит успешно.                                                       

 

           

2008 февраль-декабрь, Индия

 

 

>>>